Я закрываю глаза, постепенно тону в густом, пахнущем бензином тепле. Дорога ускользает из-под моего невесомого тела с нечеловеческой скоростью. За грязным лобовым стеклом Россия. Нескончаемая апрельская зима…
Но наша лыжня устремлена на юг в край клубники и яблок – на Кубань, и вот, всего лишь ночь пути, и мы врываемся в живой, проснувшийся от долгого сна мир. Мир, пахнущий влажной сочной черной землей. Постепенно в этот запах начинает замешиваться еле уловимый запах Рождения – первых травинок, набухших почек, древесных соков.. Дыхание Весны. И еще каких-нибудь пару сотен километров, и Жизнь, согретая первыми лучами южного солнца, начинает биться огромным теплым сердцем, наполнять пространство вокруг нас удивительной энергией, завораживающими звуками весенней свирели, опьяняющими запахами распустившегося вишневого и яблоневого цвета. И это тоже Россия..
Конечно, я люблю Россию. И хоть и родилась я в средней Азии, но сотни километров российских троп и дорог, истоптанных моими ботинками от Кавказа до Байкала за 15 последних лет, мои русские предки и совершенно русская, как ни крути, душа, думаю, дают мне право на идентификацию себя с данной местностью.
Вот только, в связи с моим предполагаемым переездом в Юго-Восточную Азию, я все чаще задаюсь вопросом, что для меня Россия? От чего щемит сердце, когда я произношу эти звуки? И от чего я «бегу», всем сердцем желая покинуть свой дом?…
Возможно, генетическая связь или сильно развитое воображение, или рассказы и песни мамы в детстве на пару с чтением русской классической литературы, а, быть может, 5 лет, проведенных на историческом факультете со всеми вытекающими последствиями, но все это дает мне ощущение единства с тем, что я для себя называю Русской Историей. Но, заглянув себе в душу, я вдруг осознала, что «моя русская история» напрочь исключает 70 лет советской власти и 20 лет постсоветской серой обезображенной обескультуренной безликой и аморфной системы, в коей нам выпала «честь» зреть.
Моя Россия раскрашена оттенками «Барышни-крестьянки» Пушкина, а не заляпана грязью оруэлского «Скотного двора». И пусть реалии сегодняшнего дня нашей непростой истории в большей степени соответствуют второй картине, мой мозг не в силах объединить это в одно линейное изложение, не в состоянии осознать итог мрачного повествования..
Стоит в своем уме внести некоторые поправки. Есть Россия как географическая единица, как огромный и такой прекрасный кусок земного шара, и Россия как единица духовная в лице странной народности «русские» с их культурой, религией и мироощущением.
В своей любви и преданности Земле Русской я не сомневалась никогда. Нам принадлежит бесценный дар – моря, величественные горные и речные системы, тысячи гектаров нехоженой дикой тайги и возделываемых полей. Часто ли ВЫ задумываетесь о том, насколько это бесценно в наши дни? С перенаселенностью земного шара, с нехваткой свободных площадей в большинстве стран мира, с истощающимися природными ресурсами? Большинство войн (если не все) мировой истории велись за ресурсы, а сейчас этот вопрос, думается, особенно болезненный. И как мы относимся к этому дару? Огромные площади леса на южно-сибирских границах поджигается специальным образом, чтобы его можно было списать и безнаказанно сбыть КНР; уникальнейшее озеро мира и самый крупный запасник пресной воды на континенте Байкал медленно уничтожается от деятельности целлюлозно-бумажного комбината, стоящего на его берегу. Наша «культура» настолько уникальна, что мы скоро утонем в тоннах собственных отходов, которые, к слову сказать, на Алтае в районе г. Белухи (одного из красивейших мест на земле) вывозятся добродетелями и защитниками окружающей среды из стран Европы. Мне лично стыдно. Стыдно.
Я люблю нашу землю. Люблю тайгу, запах кедрача по осени и подсушенного солнцем ягеля и багульника. Люблю звонкие горные реки с хариусом, выпрыгивающим из порогов, с берегами, усеянными маслятами в августе. Люблю, как поют наши птицы по весне, как раскачиваются в нежном танце березки на ветру. У меня щемит от восторга сердце, когда я вижу, как пасутся горные козлы на склонах гор Кавказа или Саян, как через прозрачную гладь воды изумрудного горного озерца можно увидеть, что некоторое время назад тут прошла медведица с медвежонком. Я люблю голубику — таежную, огромную, как алыча, люблю астраханские арбузы и яблоки с бабушкиного огорода. Люблю сам огород и деревню с покосившимися домиками, с запахом баньки и навоза. Люблю курочек и коров, лошадей и гусей, сено.. теплый запах сена. Люблю бескрайнюю белизну зимних далей. Я не была на нашем севере, но уверена, что полюблю огромное серое тоскливое море, прекрасные озера Карелии и Приполярного Урала. Полюблю вулканы Камчатки и прочие чудеса Дальнего Востока и Забайкалья. Это – моя Родина. Это то, что мне будет сниться всегда. То, по чему будет тосковать мое сердце в дни разлуки.
А есть другая родина – люди. Есть люди близкие, те, которых ты любишь, несмотря ни на что, а есть люди, которые составляют твой народ. Кто мой народ? Где моя нация? С кем я должна себя идентифицировать? Мы едины в своей культуре и истории. История, да, у нас общая, но что стало с нашей некогда великой культурой? Еще в девятом классе я перестала посещать общегородские или общероссийские праздники. Бывали ли вы на площадях, в день города, скажем? Тысячи человек, десятки тысяч людей детородного возраста (не малышей, какими они будут, мы не знаем; не стариков, они уже другие), и кто эти люди? Какое их общее лицо? Лицо нашей нации? Серо-черная масса недалеких (достаточно пройтись и прислушаться к речам) агрессивно-настроенных хамоватых физиономий с пустыми ничего не выражающими глазами. Конечно, есть и другие.. Но я говорю про большинство. Кто эти люди? Какое у них будущее? Какими вырастут их дети? Что общего у меня с ними? Многие из них никогда не открывали наших книг, не слушали классику, не назовут ни одного русского художника. Они строят большие серые города из однотипных серых коробок, их жизненные ценности сугубо материалистичны, их не волнует экология, им наплевать на нашу природу. Кто эти люди? И должна ли я ощущать с ними единство?
Были тут давеча на концерте Пелагеи. Прорыдала почти что весь концерт.
До мурашек, до ноющей боли в груди я чувствую, о чем поется в наших исконных песнях, в наших романсах. Будто бы серебряная нить из бусинок-слез тянется через века от моих прабабок и соединяется с самыми тонкими струнами моей души.
И говорила Пелагея о прекрасных вещах: о нашей русской Душе, о нашей русской Культуре, о том, что она верит, что культуру эту можно пробудить у более широких слоев нашего населения, главное — не сдаваться.
Я идеалист, и я во многое верю. Я за многое готова сражаться. Но в нашем случае, боюсь, ситуацию не изменить. Процент тех, кто не помнит даже на генетическом уровне, кто есть мы, русские, коими мы были до 1917 года, ужасающе велик. Процент тех, кто зациклен только на собственном благополучии, ужасающе велик. Процент тех, кто безразличен до всего вокруг, ужасающе велик. Мы с неуемным усердием сами пробиваем брешь в днище корабля, на котором плывем.
В девятом классе с неуемным юношеским максимализмом я могла встать на ту площадь, размахивать флагом и кричать: «Откройте глаза, люди!», а сейчас, зная, что и мой ресурс ограничен, я, скорее, направлю все мои усилия в помощь как бы чужим, но тем, в ком единство сильно, а желание сохранить свой родной Дух нерушимо, несмотря на все внешние факторы, направленные на обратное.
Уезжая отсюда, я не отрекаюсь от любви к своей России. В моих мечтах она все та же, и в моем сердце она всегда будет занимать весомое место.. И мне по-прежнему с тугой болью в груди хочется сказать: «Откройте глаза, Люди!»
